Нестандартенфюррер фон Штирлиц :Полная Версия

тут стало быть поселился разведчик....нетсндартен фюррер сс Фон Штирлиц ))

П Р Е Д И С Л О В И Е.

За окном шел снег и рота красноармейцев.
Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил:
- Товарищ Жуков, Вас еще не расстреляли?
- Нет, товарищ Сталин.
- Тогда дайте закурить.
Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку
"Казбека", и протянул ее Сталину. Покрошив несколько папирос
в трубку, главнокомандующий задумчиво прикурил от протянутой
спички.
Через десять минут он спросил:
- А как там дела на Западном фронте?
- Воюют,- просто ответил Жуков.
- А как чувствует себя товарищ Исаев?
- Ему трудно,- печально сказал Жуков.
- Это хорошо,- сказал Сталин,- у меня для него есть новое
задание...
А за окном шел снег и рота красноармейцев.

Г Л А В А 1.

Низкий закопченый потолок кабачка "Три поросенка" был почти
черным от сажи. Стены были изрисованы сценами из знаменитой
сказки, в честь которой был назван кабачок. Кормили в кабач-
ке не очень хорошо, поили еще хуже, но не это отпугивало его
завсегдатаев. Отпугивало их другое. С недавних пор в кабачок
повадился заглядывать штандартенфюрер СС фон Штирлиц.
Вот и сейчас он сидел у дальнего столика, заставленного
едой на семерых, а бутылками на восьмерых. Штирлиц был один
и никого не ждал. Иногда ему становилось скучно, и тогда он
вытаскивал из кармана маузер с дарственной надписью "Чекисту
Исаеву за освобождение Дальнего Востока от Феликса Эдмундо-
вича Дзержинского" и с меткостью истинного ворошиловского
стрелка расстреливал затаившихся по углам тараканов.
- Развели тут!- орал он.- Бардак!
И действительно, в кабачке был бардак.

Пол был залит дешевым вином, заплеван и завален окурками.
Создавалось впечатление, что каждый считал своим долгом если
не наблевать на пол, то хотя-бы плюнуть или что-нибудь про-
лить. То и дело, ступая по лужам и матерясь, проходили офи-
церы. За соседним столиком четверо эсэсовцев грязно приста-
вали к смазливой официантке. Ей это нравилось, и она глупо
хихикала. В углу, уткнувшись лицом в салат из кальмаров, ва-
лялся пьяный унтер-офицер без сапог, но в подтяжках. Итогда
он начинал недовольно ворочаться и издавал громкие неприлич-
ные звуки. Два фронтовика, попивая шнапс у стойки, тихо раз-
говаривали о событиях на Курской Дуге. Молоденький лейтенант
в компании двух девушек подозрительной наружности громко
распинался о том, какой он молодец, и как хорошо он стреляет
из пистолета.
Штирлиц отпил из кружки большой глоток пива, поковырялся
вилкой в банке тушенки и мутным пристальным взором оглядел
окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка
задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях сную-
щих между столиками официанток.

- Какие сволочи эти русские,- неожиданно для всех сказал мо-
лоденький лейтенантик,- я бы их всех ставил через одного и
стрелял по очереди.
В помещении воцарилась мертвая тишина. Все посмотрели на
Штирлица. Штирлиц выплюнул кусок тушенки, встал, и, опроки-
нув по пути три столика, строевым шагом подошел к зарвавше-
муся лейтенанту.
- Свинья фашистская,- процедил он и влепил лейтенанту поще-
чину.
- Простите, я не совсем понимаю... - пролепетал оторопевший
лейтенант.
Штирлиц вышел из себя и, схватив табуретку, обрушил ее на
голову незадачливому лейтенанту. Лейтенант упал, и Штирлиц
начал пинать его ногами.
- Я, русский разведчик Исаев, не позволю грязному немецкому
псу оскорблять русского офицера.
Четверо эсэсовцев бросились разнимать дерущихся. Развеселив-
шегося Штирлица оттащили от стонущего лейтенанта и, чтобы
успокоить, предложили выпить за Родину, за Сталина.
- Да,- сказал Штирлиц, немного успокоившись. Он выпил кружку
шнапса, рыжий эсэсовец с готовностью налил вторую. Штирлиц
выпил еще, лейтенант стал ему неинтересен.

- Ну как же можно,- шепнул один из фронтовиков рыдающему
лейтенанту,- при самом Штирлице говорить такое о русских, да
еще и в таких выражениях! Я бы вас на его месте убил.
- Штирлиц - добрая душа,- вздохнул один фронтовик,- я помню
три дня назад тут били японского шпиона, так все били нога-
ми, а Штирлиц - нет.
- Добрейший человек,- подтвердил первый фронтовик, и они вы-
вели лейтенанта на свежий воздух.
Штирлиц, обнявшись с эсэсовцами, громко пел "Гитлер зольда-
тен".
Пьяный унтер-офицер поднял голову из салата, обвел зал мут-
ным взглядом и восторжено заорал:
- Хайль Гитлер!
Весь зал вскочил, вскинув руки, и стены задрожали от ответ-
ного рева:
- Зиг хайль!!!
А Штирлиц уже спал, снились ему соловьи, русское поле и бе-
резки, снились ему голые девки, купающиеся в озере, а он
подглядывал за ними из кустов.
Сейчас он спит, но ровно через полчаса он проснется, чтобы
продолжать свою нелегкую, нужную для Родины работу.

Г Л А В А 2.

В кабинете Мюллера стоял сейф, в котором тот хранил дела на
всех сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в него за
очередным делом, чтобы пополнить его, восстановить в памяти,
просто полистать или привести в действие. Но последнее слу-
чалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекционер, не лю-
бил расставаться с делами своих подопечных. Сейфы с делами
были почти у всех сотрудников рейха, кроме Штирлица, но та-
кого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у
самого Кальтенбрунера. Это было маленькое и невинное хобби
шефа гестапо. В его коллекции были Гиммлер, Геббельс, Шел-
ленберг, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбрунер.
Обергруппенфюрер сидел у камина и листал дело Бормана. Это
было одно из самых объемных дел в его сейфе. Мюллер насвис-
тывал арию Мефистофеля из Фауста и перечитывал любимые стро-
ки.

Партайгеноссе Борман был мелкий пакостник. Если Борману не
удавалось досадить кому-нибудь, он считал прожитый день про-
павшим. Если же получалось кому-нибудь нагадить, Борман за-
сыпал спокойно, с доброй, счастливой улыбкой на лице. Люби-
мая собачка Бормана, которая жила в его кабинете, кусала
офицеров за ноги, и поэтому всем приходилось ходить по Рейху
в высоких сапогах. Мюллер, у которого было плоскостопие, от
этого очень страдал. Однажды он имел неосторожность зайти в
кабинет Бормана в кедах и был злостно укушен за левую ногу.
Собачку пришлось отравить. С тех пор они стали с Борманом
злейшими врагами.
Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать
на спинах офицеров мелом неприличные слова, натягивать в
темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о
которые несчастная жертва в лучшем случае падала или облива-
лась водой, а в худшем - получала по голове кирпичом. Осо-
бенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие
только гадости он не писал на дверях и стенах об офицерах
рейха, а иногда перерисовывал из французских бульварных жур-
налов непристойные картинки. Под одной из таких картинок он
подписал: "Это - Ева Браун". Фюрер оскорбился и поручил ему
же, Борману, выяснить, кто это сделать. Два месяца все в
Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал
версию, чтобы оградить себя от подозрений, что это сделал
китайский шпион. В конце концов пострадал адмирал Канарис,
который неосторожно выиграл в преферанс у Бормана его новую
секретаршу. Секретарши были второй страстью Бормана. Он то и
дело увольнял одних и нанимал других, менялся секретаршами с
Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить секретаршу Мюллера,
но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаива-
лись. Кому же охота видеть свое имя на стене сортира? Борман
был толст, лыс и злопаметен.

А сам Борман был в это время занят делами. Острым ножом он
вырезал на двери туалета надпись: "ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУСС-
КИЙ ШПИОН". Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за вере-
вочку и вышел. Он тщательно вымыл руки и с чувством выпол-
ненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть
удачным.
В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных
замков и просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе
табличку на русском языке: " Руским развечикам смареть зап-
рищено!" Кто-то красным карандашом исправил ошибки и подпи-
сал: "Борман - дурак." Борман достал русско-немецкий сло-
варь, перевел и логически помыслил: "Кто-то исправил
ошибки... значит кто-то залез в сейф...это не я...значит это
русский шпион...и плюс ко всему он лично знает Бормана...
Следовательно, я его тоже знаю." Борман надолго задумался.
Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще
через полчаса он их нашел. Видимо русский разведчик ел ту-
шенку. Банка стояла тут же, в сейфе. "Здесь чувствуется ра-
бота Штирлица. Интересно, что скажет по этому поводу Каль-
тенбрунер?" Борман вздохнул. Со Штирлицем связываться не
стоило: все равно что-нибудь придумает, еще и сам виноват
окажешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал
из сейфа дело пастора Шлага. За пастором он следил давно и с
интересом. Этот человек имел обширную женскую агентуру. Пас-
тор бегал за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми
и не очень, замужними и наоборот, и женщины отвечали ему
взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень
удивляло и даже сердило.

"Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы
они были во-первых, секретаршами, а во-вторых, у меня... А
так... Наверное он работает на чью-нибудь разведку. Скорее
всего, это не наша разведка... Следовательно, иностранная..,
- Борман поднял палец вверх,- его надо пощупать..."
И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжение.
От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел
хмурый и заспанный Штирлиц.
- Борман! Дай закурить!
"У Штирлица кончились папиросы,- подумал Борман, протягивая
портсигар с профилем фюрера,- значит он много курил. Много
курят, когда думают, значит он много думал. Штирлиц просто
так не думает, значит он что-то замышляет."

И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица.
- Как дела?
- Плохо!
"Я, как всегда, прав! - обрадовался Борман. - Точно что-то
замышляет! Надо его пощупать..."
- Не хочешь ли кофе?
- Нет,- Штирлица передернуло,- лучше пива.
Борман нажал на кнопку, и вошла секретарша. Штирлиц ее рань-
ше не видел.
- Новенькая ?
- Да,- похвалился Борман.
- А ничего,- одобрил Штирлиц.
- Мне тоже нравится,- сказал польщенный Борман.- Пива прине-
си, дорогая.
- Слушаюсь, партайгеноссе.
Секретарша принесла пива и стала ждать дальнейших распоря-
жений.
- Можешь идти,- махнул рукой Борман.
Секретарша, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц
оторвал взгляд от двери и взял кружку с пивом.
- Садись,- предложил Борман, подставляя стул.
Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел.
"Заметил,- ядовито подумал Борман,- Штирлица на кнопки не
возьмешь. Чувствуется рука Москвы."
Глаза Штирлица потеплели.
- Хорошее пиво,- сказал он.
"Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на
того напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что, если ему
очень тонко намекнуть, что им интересуется Ева Браун?"
- Штирлиц! А ведь вами интересуется Ева Браун!- закричал
Борман.
Штирлиц поперхнулся. С Евой Браун он встречался всего один
раз, и то на приеме у фюрера. Штирлиц был о себе высокого
мнения, как о мужчине, но эта мысль никогда не приходила ему
в голову.
"Ева Браун может стать ценным агентом. Надо запросить
центр."
Штирлиц встал и высморкался в занавеску.
"Клюнет или нет?"-подумал Борман.
Штирлиц посмотрел в окно.
- Какие ножки у этой крошки,- сказал он стихами.- Смотри,
Борман.
Борман достал из стола цейсовский бинокль и подошел к Штир-
лицу. Минуту они молчали. За это время Штирлиц успел обду-
мать слова Бормана, а Борман догадался, что Штирлиц его отв-
лек.
"Водит за нос."- подумал Борман и ловко перевел разговор в
другое русло.
- Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы
ты достать умненькую собачку с острыми зубками?
- Могу.
"Этот все может",-подумал Борман.
Штирлиц часто обещал что-либо Борману, как, впрочем, и всем
остальным, но никогда ничего не делал.
Штирлиц стрельнул у Бормана еще парочку сигарет, механичес-
ки сунул лежащее на столе дело под мышку и направился к вы-
ходу.

Борман бросился к столу и резко открыл верхний ящик. Около
самой двери, в десяти сантиметрах от пола, натянулась бель-
евая веревка. Штирлиц ловко перепрыгнул через нее и, сказав
"До свидания!", скрылся за дверью.
"Профессионал!",- простонал Борман.
Да, Штирлиц был профессионалом. Он не стал листать украден-
ное дело в коридоре, как поступил бы на его месте английский
или парагвайский шпион, а выбрал самое укромное место в Рей-
хе.
Войдя в ватерклозет, Штирлиц обналужил свежую надпись:
"ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН". Штирлиц старательно за-
черкнул слово "ШПИОН" и написал слово "РАЗВЕДЧИК", а внизу
приписал : "БОРМАН - ТОЖЕ СКОТИНА."
Здесь же он пролистал дело пастора Шлага. В голове его на-
чал созревать еще неясный, но уже план.

Борман бросился к столу и резко открыл верхний ящик. Около
самой двери, в десяти сантиметрах от пола, натянулась бель-
евая веревка. Штирлиц ловко перепрыгнул через нее и, сказав
"До свидания!", скрылся за дверью.
"Профессионал!",- простонал Борман.
Да, Штирлиц был профессионалом. Он не стал листать украден-
ное дело в коридоре, как поступил бы на его месте английский
или парагвайский шпион, а выбрал самое укромное место в Рей-
хе.
Войдя в ватерклозет, Штирлиц обналужил свежую надпись:
"ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН". Штирлиц старательно за-
черкнул слово "ШПИОН" и написал слово "РАЗВЕДЧИК", а внизу
приписал : "БОРМАН - ТОЖЕ СКОТИНА."
Здесь же он пролистал дело пастора Шлага. В голове его на-
чал созревать еще неясный, но уже план.

Г Л А В А 3.

Когда Айсман разбудил его, был уже конец рабочего дня.
Штирлиц вышел на улицу, вынул пачку "Беломора" и прикурил у
часового. Чеканя шаг, прошла рота эсэсовцев и проехал бро-
нетранспортер, обдав Штирлица брызгами.
"Скоты,- подумал Штирлиц,- нажрались и разъезжают. Вас бы на
фронт, вшей кормить."
При слове "кормить" Штирлицу захотелось тушенки. Он, поту-
шив папиросу, сунул ее назад в пачку. Сплюнув два раза под
ноги, он пошел в ресторан.
Шагая по вечернему Берлину, Штирлиц думал о разных неприят-
ных вещах.
Во-первых, кончался "Беломор", и его приходилось экономить.
Во-вторых, интересно, какую информацию он получит от Евы
Браун, и разрешит ли центр контакт? И, наконец, радистка
Штирлица внезапно забеременела и просилась домой, к мужу.
Обо всех трех вещах следовало сообщить центру. А на связь с
центром Штирлиц выходить не любил.

Раздумья Штирлица прервала группа молодых разряженных жен-
щин, которые, громко хихикая, курили на углу и смотрели в
его сторону.
"Шлюхи",- подумал Штирлиц.
"Штирлиц",- подумали шлюхи.
- Штирлиц! А не в ресторан ли ты идешь?- спросила одна из
них, кокетливо поправляя прическу.
- Пойдем,- сказал галантный Штирлиц и взял ее под руку.

Американский агент 008, которому обычно поручались самые
трудные дела, был заброшен в Берлин, чтобы выяснить:
что так долго делает в Германии русский агент Штирлиц, а за-
одно попытаться перевербовать его. Агенту такие дела были
привычны. Как раз на днях он перевербовал пакистанского шпи-
она, работавшего секретарем дуче в Италии. Штирлиц тоже
представлялся агенту легкой добычей. За 2 дня агент 008 су-
мел выследить Штирлица и собрать на него столь обширное
досье, что этому позавидовал бы сам Мюллер.
Агент 008 следил за Штирлицем от самого Рейхстага. Когда
Штирлиц вошел со своей дамой в ресторан, агент слез с вело-
сипеда и прицепил его замком к урне. Всунув швейцару пяти-
долларавую бумажку, он закурил гаванскую сигару и вошел в
зал. Выбрав столик около Штирлица, агент сел, положив ноги
на стол и щелкнул пальцами:
-Бармен! Виски с содовой!
Двое гестаповцев около сцены, где высоко подкидывая пре-
лестные ножки, танцевали канкан, переглянулись.
- По-моему, это американский агент,- шепнул один,- слишком
нахальный. Запиши на всякий случай его фамилию.
Второй, более увлеченный девочками из варьете, чем какими-то
американскими агентами, механически кивнул и заорал:
- Бис!!!
Штирлиц, обняв свою подругу, держал в руке стакан водки и
увлеченно читал ей стихи Баркова в своем переводе.

Сидящий рядом седой генерал пытался явно придуманными расс-
казами о своих похождениях на фронте очаровать молодую де-
вушку и временами заглушал Штирлица. Штирлиц уже несколько
раз недовольно глядел в его сторону, но из уважения к седи-
нам ругаться не стал.
Агент 008 достал зажигалку, сделал три фотоснимка и прикурил.
- Вот вылезу из окопа на бруствер,- хриплым пьяным голосом
вещал надоевший всем генерал ,- а по полю партизаны. Пули
вокруг свищут, а я саблю наголо, ору "заряжай", а по мне из
пулемета - та-та-та...
Громкий хохот подвыпивших эсэсовцев у окна перекрыл его
слова:
- Совсем заврался старый осел!
Генерал оглянулся и понял, что смеются над ним. Он выхватил
саблю.
- Это ты, тыловая крыса, меня - боевого генерала...
- Господа, успокойтесь! - вскричал конферансье на сцене.
- Мы все защитники фюрера и Великого Рейха, и в тылу, и на
фронте.

Штирлиц, вытащивший из кармана кастет, не смог успокоиться и
излил свой гнев на официанта:
- Почему пиво разбавлено?
- Но ведь вы его даже не пробовали, господин штандартенфюрер!
- Молчать!- и Штирлиц вмазал официанту кастетом. Он не любил
доставать кастет просто так.
Официант перелетел через столик генерала и упал на колени
его дамы. Дама завизжала как поросенок, из которого хозяин
решил сделать жаркое. Генерал снова вскочил.
- Это ты, тыловая крыса, меня - боевого генерала...
И в ярости схватил офиицианта и тоже вмазал.
Официант въехал головой в живот эсэсовцу. Тот согнулся попо-
лам и заорал:
- Наших бьют!
Его товарищи кинулись на генерала, фронтовики встали на за-
щиту и завязалась обычная драка.
Как всегда, Штирлиц был не при чем. Он спрятал кастет и дос-
тал браунинг с дарственной надписью: "Штандартенфюреру СС
фон Штирлицу от любимого фюрера." Заорав "наших бьют", Штир-
лиц открыл огонь по люстрам. Девочки из варьете с визгом
разбежались. Конферансье стащили со сцены и начали топтать
ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у гене-
ральской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл вдруг
"Дунайские волны".

Генерал размахивал саблей и кричал:
- Это вы, тыловые крысы, меня - боевого генерала...
Когда у Штирлица кончились патроны, ни одна люстра уже не
светила. Штирлиц закричал:
- Прекратить драку!- и бросился разнимать спорщиков.
Послышался звон разбитой посуды и сдавленный стон, как будто
кому-то попали по голове бутылкой.
- Полиция!- раздался крик.
Приехавшие полицейские начали с того, что выпустили по обой-
ме поверх голов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно ус-
покаивалась. Тех, кто не успокаивался, успокаивали. Зажгли
свет. Затем вошел обер-лейтенант.
- Спокойно! Всем оставаться на своих местах.
И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших оказался и
агент 008. Ему случайно попали по голове бутылкой из-под
шампанского. Так закончил свою карьеру знаменитый агент.
Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным
полицейским участкам. Штирлиц и боевой генелал попали в одну
машину. Генерал не унимался.
- Это вы, тыловые крысы, меня - боевого генерала...
- Дайте ему по голове,- равнодушно сказал Штирлиц.
Обер-лейтенант с удовольствием исполнил просьбу. Генерал
изумленно замолчал.

Скоро они подъехали к полицейскому
участку. Штирлица посадили в камеру. Немного походив из угла
в угол, он начал выбивать на стене надпись "ЗДЕСЬ БЫЛ ШТИР-
ЛИЦ", но его прервали.
- Арестованный Штирлиц, на выход.
Хмурый конвоир с перевязанной щекой отвел его в кабинет на
допрос. За столом сидел обрюзгший майор и пил кофе.
- Фамилия?
- Штирлиц.
- Может ты и Штирлиц, а может и не Штирлиц... Кто тебя зна-
ет? Может, ты - русский шпион.
Штирлиц подошел ближе и сел.
- Слушай, майор, не возникай: я в гневе страшен.
Майор, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штир-
лиц издевательским тоном продолжал:
- Ты мне сейчас кофейку обеспечь, а потом позвони моему дру-
гу Мюллеру, а иначе я могу и морду твою свинскую набить...
Штирлиц бы еще долго изголялся ( полицию он не любил с детс-
тва) , но майор вдруг стукнул кулаком по столу так, что
подпрыгнула чашечка с кофе, и заорал:
- Молчать!!!
- Не ори,- попросил Штирлиц.
- Встать, когда разговариваешь с офицером!
Штирлиц был спокоен, как дохлый лев.
- Я, штандартенфюрер СС фон Штирлиц,- по слогам произнес он,
- не льюблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы.
Я требую кофе и Мюллера, иначе объявляю голодовку сроком на
двести дней. Неужели ваша дурная голова не в состоянии по-
нять, что надо позвонить моему любимому другу детства Мюлле-
ру, и я, наконец, не буду иметь удовольствие видеть вашу
гнусную рожу.
Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовался
и гордо улыбнулся. Майор позеленел от злости.
- Молчать!

Штирлицу майор совсем перестал нравится, он собрался дать
обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к
Штирлицу, но опоздали. Майор ударился в висящий на стене
портрет фюрера в полный рост. Портрет упал на лысину майору.
Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал:
- Оскорблять моего любимого фюрера! Да я теперь сам не уйду
отсюда, не начистив ваши легавые морды!
С большим трудом разбушевавшегося Штирлица водворили обратно
в камеру. Штирлиц долго буянил, бил каблуками в дверь, ру-
гался на неизвестном языке, потом немного успокоился и за-
пел:
- Замучен в тяжелой неволе...
Очнувшийся майор нервно почесал в затылке, где от удара о
портрет фюрера вздулась огромная шишка.
"Чертов фюрер, теперь месяц болеть будет. Не портрет, а
сплошное недоразумение."
Майор походил по кабинету.
- Как бы чего не случилось... Мюллер шутить не любит... Что
скажет по этому поводу Кальтенбрунер? Может все-таки позво-
нить...на всякий случай..?
И он позвонил Мюллеру. Шеф гестапо сказал "ну,ну" и положил
трубку.
Майор, пожелтевший от страха, не знал, куда деваться. Он хо-
дил из угла в угол, изредка посматривая на злополучный порт-
рет фюрера и потирая шишку на голове.
Через полчаса приехал сытый и добродушный Мюллер.
- Какой Штирлиц? А, друг моего детства... Так что же вы его
сразу не отпустили?
- Что вы, группенфюрер! А вдруг он - русский шпион?
Мюллер загадочно улыбнулся...

Они спустились в подвал к Штирлицу. Майор резко постучал в
закрытую дверь, за которой Штирлиц горланил очередную песню.
Штирлиц ответил коротко, тремя словами. Майор долго и униже-
но умолял Штирлица извинить его, глупого легавого кретина, и
через полчаса Штирлиц его простил. Он вышел из камеры и, не
обращая внимаия на стоящего на коленях майора, сердечно поз-
доровался с Мюллером. Старые друзья обнялись. Штирлиц пожа-
ловался, что его здесь обижали и плохо кормили. Майор от
стыда желал провалиться сквозь землю.
Мюллер и Штирлиц вышли.
- Штирлиц, как же Вас угораздило попасть в этот гадюшник?
- Так получилось. Был в ресторане с одной... Ну, Вы ее не
знаете... Тут вдруг драка, а разве прилично, когда при даме
драка? Полез разнимать. Никогда, дружище, не разнимайте де-
рущихся. Неблагодарные скоты! Голос Штирлица звенел от не-
поддельного негодования.
- "Штирлиц,- улыбался Мюллер,- столько лет живет в Германии,
а до сих пор не научился нормально говорить по-немецки. И
откуда у него этот ужасный рязанский акцент? Нет, пока Штир-
лиц трезв, с ним просто противно разговаривать.Вот когда
выпьет, да , он говорит как коренной берлинец. Пожалуй надо
выпить."
- Кстати, Штирлиц...
Они переглянулись.
- Что за вопрос!
Друзья детства понимали друг друга с полуслова. Мюллер взял
Штирлица под руку, и они направились в ближайший ресторан.

Капитан

Г Л А В А 4.

В бункере Гитлера уже третий час длилось совещание. За круглым дубовым столом восседали высшие офицеры Рейха. Под портретом великого фюрера сидел сам великий фюрер, грустный и задумчивый. На него никто не обращал внимания. Обсуждались два вопроса: почему потерпели поражение на Курской Дуге, и как напроситься к Штирлицу на День Рождения.
- Мало танков,- гундосил Гиммлер.
"А в штабе много идиотов",- думал всезнающий Мюллер.
- Мало самолетов...
Генерал фон Шварцкопфман встал, прокашлялся, высморкался в зеленый носовой платок и прохрипел:
- Господа! На Курской Дуге потерпели поражение не из-за того, что было мало танков и самолетов, которых у нас, слава богу, хватает, а из-за наглости русских партизан. Командующему немецкими войсками на Курской Дуге генерал-фельдмаршалу фон Клюге они подложили, извиняюсь, на сидение ежика.
Все оживились.
- Да, да, господа! Русского ежика! Вследствие этого командующий упал со стула и получил ранение. И без мудрого руководства немецкие солдаты,- генерал вытер слезу,- не знали, куда стрелять!
Борман мерзко ухмыльнулся. Это по его приказу фон Клюге подложили ежика. Шутка удалась.

- Так,- сказал Гитлер.
Воцарилась тишина.
"Почему я импотент?"- горько подумал фюрер.
Через несколько минут умному Геббельсу случайно пришла в голову мысль:
- Надо уничтожить партизан, и мы захватим Россию.
- Не проще ли уничтожить ежиков?- предложил Гиммлер.
- Так,- сказал Гитлер.
Все снова замолчали.
"Ну почему я импотент?"- страдал великий фюрер.
- Надо вывести всех ежиков из России,- глубокомысленно сказал Геринг.
- И тогда в России нарушится биологическое равновесие,- подхватил Гиммлер,- и партизаны перемрут с голоду.
- Гениально!- восхитился подхалим Шелленберг.
- И тогда мы покажем русским еще одну Курскую Дугу и еще один Сталинград!
- Гениально!- орал Шелленберг.
- Так.
Гитлер поднялся, обошел стол, встал за спиной Бормана и похлопал его по потной лысине.
"Господи! Ну почему же я импотент? Почему не он, не Геббельс, а именно я?"
И фюрер пошел к Еве Браун. Все проводили его сочувствующими взглядами. Дверь за Гитлером закрылась и разговор возобновился.
- Предлагаю закодировать операцию словом "Игельс",- предложил Геббельс.
- Я - за,- сказал Мюллер, которому было все равно.
- Шелленберг,- попросил Гиммлер,- доставайте.
Шелленберг достал из-за пазухи бутылку армянского коньяка и разлил в рюмочки. Хватило на всех, а то, что осталось, Шелленберг вылил себе в рот.
- Предлагаю выпить за операцию "Игельс"!

Дверь со скрипом отворилась и в комнату ворвался Штирлиц.
Все тут же сели. Штирлиц услышал только несколько последних слов.
"Скрывают",- подумал он и решил сделать вид, что зашел просто так.
Штирлиц подошел к сейфу, достал отмычки и в гробовой тишине вскрыл его. Он копался минут пять, но ничего нового не нашел.
"Бездельники",- подумал Штирлиц и с шумом захлопнул дверцу.
- Товарищ Штирлиц, - послышался осторожный голос Геринга, у которого недавно пропала половина доклада фюреру, а вторая половина оказалась сильно испачканой, - когда берете документики из сейфа, возвращайте обратно и не пачкайте, пожалуйста.
- Нужны мне ваши документы,- обиделся Штирлиц,- у меня своих хватает. Он подошел к столу, отнял у Геббельса рюмку коньяка и провозгласил:
- За моего любимого фюрера!
С недовольными лицами все выпили. Обделенный Геббельс обиженно посопел, достал бутылку шнапса и отхлебнул прямо из горлышка.
- Хайль!- и Штирлиц вышел.
От шнапса Геббельса передернуло и он подумал: "Яка гарна горилка!"
- На чем мы остановились?- спросил он, вытирая рот рукавом мундира.
- На операции "Игельс".- сказал Шелленберг.
Дверь снова внезапно отворилась, и в нее просунулась довольная физиономия Штирлица.
- Да, господа, когда я вошел, забыл поздороваться.
- Здравствуй, здравствуй,- сказал вежливый Мюллер.
Штирлиц еще раз закрыл дверь и ушел. Подслушивать он считал ниже своего достоинства.
Гиммлер встал, обошел стол и выглянул за дверь. Убедившись, что Штирлиц ушел, он оглядел своих соратников и, прищурившись, спосил:
- Кстати, господа, о Штирлице: как попасть к нему на День Рождения?
- Предлагаю на халяву, - сказал Геббельс, - заодно и подарок покупать не надо.
Гиммлер взял из хрустальной вазы большое красное яблоко, с хрустом откусил половину и, жуя, сказал:
- У меня на складе завалялся маленький списанный бронетранспортерчик человек на десять-двенадцать. Поедем на нем, а потом подарим Штирлицу: все равно выбрасывать.
Все потянулись за яблоками.
- А как назад?- спросил Геринг.
- Назад нас отвезут.
Они еще немного посплетничали, Борман похвалился новой секретаршей, разговор зашел о женщинах, перекинулся на французскую порнографию, а потом у каждого нашлись свои дела.

Г Л А В А 5.

Засунув руки в карманы, Штирлиц шел по коридору.
Его настроение было на редкость веселым. Центр наконец-то ответил на его запросы, прислал посылку с папиросами и вскоре обещал прислать новую радистку.
Из-за двери с надписью "ГЕСТАПО" доносились жалобные стенания, словно за этой дверью кому-то дали в нос.
"Странный кабинет,- подумал Штирлиц,- здесь постоянно кого-то бьют."
Дверь со скрипом отворилась и Штирлиц увидел своего хорошего друга Айсмана. Штирлиц не без удовольствия вспомнил, как они на прошлой неделе разгромили публичный дом, хозяин которого оказался евреем.
- А, Штирлиц!- единственный глаз Айсмана радостно засверкал, - ты-то мне и нужен... Вопросик есть. Столица Советского Союза из шести букв на "мы". А?
- Не знаю. Мадрид, наверное.
- Подходит.
Айсман вписал "Мадрид".
- Кого бьем?- спросил Штирлиц, прикуривая.
Айсман потянулся за "Беломором".
- Есть тут один. Некто пастор Шлаг.

Они вошли в кабинет. Два плотных дюжих гестаповца методично избивали толстенького человечка в рясе.
На лице человека застыло покорное благочестивое выражение.
- В чем тебя обвиняют, скотина?- орал гестаповец,- за что тебя взяли? Где твое дело?
- Вот,- сказал Айсман,- Борман дал распоряжение пощупать, а дело потеряли. А этот гад не сознается, в чем виноват.
- В чем тебя обвиняют?- хором надрывались гестаповцы.
Пастор молчал. Штирлиц вспомнил про дело этого пастора, которое он когда-то где-то видел.
- Отдай его мне, Айсман,- попросил он.
- Зачем тебе эта толстая свинья?
- На Бормана похож.
Айсман захохотал. Гестаповцы доставили Шлага в кабинет Штирлица. Пастор стоял по стойке "смирно". Штирлиц присел на край раскладушки.
- Садитесь.
- Спасибо, я постою.
- Садитесь, черт вас возьми.
Пастор Шлаг устало опустился на табуретку.
- Чаю хотите?- спросил Штирлиц и налил ему стакан холодного чая.
Они говорили около получаса. Штирлицу пастор понравился.
Шлаг, без сомнения был умен, а его размышления о женщинах привели Штирлица в восторг.
- Все это хорошо,- сказал Штирлиц,- сказал Штирлиц, а все-таки, пастор, на кого вы работаете?
- Господин штандартенфюрер! Я готов работать на кого угодно и, честное слово, ни в чем не виноват!
- Прекрасно,- сказал Штирлиц.- Вы будете работать на меня.

Он достал папку с надписью "Дело N 148".
- Это я взял у гестапо ваше дело. Прочитайте!
Пастор посмотрел дело. Дойдя до места, где его обвиняли в работе на чьюто разведку, он удивленно поднял брови.
- И с чего они взяли, что я на кого-то работаю? Ведь это же ерунда!
- Теперь вы работаете на меня,- напомнил Штирлиц.
- Да, да, конечно.
- Пастор, а зачем вам так много женщин?
- Это мои прихожане,- потупил очи пастор Шлаг,- вернее, прихожанки.
- А сколько вам лет?
- Зимой будет пятьдесят два.
- А почему вы до сих пор не женитесь?
Пастор Шлаг смущенно покраснел.
- Я еще молод, чтобы думать о женщинах.
Штирлиц повертел в руках карандаш и выписал пропуск.
- Вы свободны. Когда понадобитесь, я вас найду. Если кто будет приставать, ссылайтесь на меня: я им морды набью, они меня знают.
Пастор долго благодарил Штирлица и, не веря еще, что он наконец-то свободен, ушел.
Штирлиц потянулся, зевнул и лег на раскладушку. В его голове созревал колоссальный план. Он задремал. Вдруг в кабинет ворвался Айсман.
- Ты что, его отпустил?!
- Кого?- сонно спросил Штирлиц.
- Этого пастора вонючего...
- Он раскололся,- сказал великолепный Штирлиц,- и даже согласился стать моим агентом.
Айсман уважительно посмотрел на Штирлица и поправил черную повязку на глазу.
- Да, Штирлиц, однако ты умеешь работать с людьми...
Они попили чаю. Айсман рассказал пару новых хамских проделок Бормана и посоветовал остерегаться садиться на второй от двери унитаз. Так они просидели до конца рабочего дня.

Прикольно, сами сочиняли?

А где продолжение???
Такие интересные стишки